Не газом единым? Почему российские граждане советуют государству ставить на дружбу с Китаем
Выбирать респондентам и тогда, и сейчас предлагалось из 18 стран – причем назвать надо было только одну. А список – на первый взгляд, довольно причудливый – включал в себя и все ведущие, наиболее влиятельные державы мира, и страны из числа бывших советских республик, и иные государства, предположительно имеющие особое значение для какой-то части наших соотечественников: от социалистической Кубы до туристической Турции. Четыре года назад половина «голосов» опрошенных более или менее равномерно распределилась между четырьмя странами: Германией (14%), Белоруссией (13%), Китаем и США (по 11%). Еще четверть «голосов» пришлась на остальные страны, а 25% респондентов не смогли ответить на этот – и вправду непростой – вопрос.
Сегодня от такой «многополярности» не осталось и следа: в номинации «самый ценный партнер» безоговорочно лидирует Китай, в пользу которого высказались 31% опрошенных. И ровно столько же – за все прочие страны вместе взятые (Белоруссия на втором месте с 11% «голосов», на третьем – Германия с 6%, на четвертом – США с 4%).
Проще всего, конечно, сказать, что все дело в телевизоре, рисующем, с одной стороны, безоблачные перспективы российско-китайского партнерства (в особенности в связи с газовым контрактом), с другой – демонизирующем Запад. И в этом, разумеется, будет немалая доля правды: представления рядовых граждан о внешнем мире вообще во многом формируются СМИ, а центральные каналы российского ТВ явно не страдают избыточным плюрализмом в освещении международных сюжетов. Но такие универсальные объяснения, будучи в общем и целом верными (как в общем и целом верна любая банальность), упрощают реальную картину, мешают разглядеть частности, важные для понимания происходящего в массовом сознании. А между тем даже самая доверчивая аудитория до какой-то степени «фильтрует» и перетолковывает информацию, что-то принимая с полным доверием, что-то – интерпретируя по-своему, а что-то – не слыша или отсекая совсем.
Так вот, обратим внимание: абсолютно все страны, кроме Китая, упоминаются сейчас в качестве «самой нужной» реже, чем 4 года назад. Это касается не только Германии, США, Великобритании, или, что понятно, Украины (снижение с 7 до 2%), но и Белоруссии (с 13 до 11%), и Казахстана (с 5 до 3%). И Японии (с 5 до 2%). И даже все страны, которые в 2010 г. упоминались очень редко (по убыванию – Франция, Израиль, Индия, Турция, Венесуэла, Бразилия, Куба, Италия, Иран, Канада), «потеряли позиции» – теперь их не называет почти никто; на 10 стран с наименьшим «рейтингом» приходилось в совокупности 6% «голосов», сейчас – только 2%.
Причем этот сдвиг далеко не полностью компенсирован «разворотом» в сторону Китая. Одновременно весьма существенно, в полтора раза (с 25 до 38%) выросла доля затруднившихся с ответом. Что это означает?
Допустим, мы с вами несколько лет назад считали, что самый нужный, самый ценный партнер России, отношениями с которым необходимо особенно дорожить (по экономическим, стратегическим либо каким-то иным соображениям), – Германия или США. Затем ход событий, сервированный темпераментными телекомментариями, переубедил нас: теперь мы считаем, что партнерство с крупнейшими державами Запада не столь ценно или вообще нежелательно для нашей страны. Что ж, перед нами открывается широкий спектр альтернатив. Если мы склонны к радикализму, мы можем счесть, что наиболее ценными партнерами для России являются государства, пребывающие в самых натянутых отношениях с коварным Западом, – допустим, Иран или Венесуэла. Если мы настроены более прагматично и вместе с тем не чужды ностальгических струн, мы можем заключить, что самые ценные партнеры – ближайшие соседи, с которыми нас и в прошлом, и в настоящем связывает столь многое: Белоруссия или Казахстан. Можем вспомнить об Индии с ее огромным рынком (и традицией добрых отношений с нашей страной) или о Бразилии – благо в последнее время эта страна днями и особенно ночами постоянно присутствовала на наших телеэкранах. А если мы почему-то продолжаем считать, что наиболее ценный партнер России должен быть одним из мировых лидеров в области технологий, то отчего бы не предпочесть Японию?
Но ничего подобного не происходит. Судя по полученным данным, некоторые из выбиравших ранее Германию или США отдали предпочтение Китаю, а остальные не назвали никого.
Та же история – и с теми, кто ранее считал приоритетным партнерство с Украиной, а сейчас так не думают. Могли бы эти люди, оставаясь в прежней парадигме восприятия международных реалий, переориентироваться на иного соседа из числа бывших братских республик? Казалось бы – сам Бог велел. Однако и они, похоже, разделились на приверженцев ориентации на Китай и тех, кто не отдает предпочтение ни одной стране.
Представляется, что в снижении доли дающих какой-либо ответ на вопрос о приоритетном партнере и соответственно росте доли «затруднившихся» проявляется тенденция к усилению изоляционистских настроений. Я полагаю, что очень многие не называют ни одну страну не потому, что не в силах сделать выбор, а потому что убеждены: России вообще не следует особенно сближаться с кем-либо. Это умонастроение напрямую прорывается в паре спонтанных реплик респондентов, не спровоцированных вопросами, но зафиксированных интервьюерами: «сами проживем, без разных там»; «закрыть границы, как в СССР, – и все у нас будет свое и лучше». И вполне вероятно, что эта изоляционистская установка в последние годы приобретает все больше приверженцев, чему способствуют и ухудшение отношений с США и Евросоюзом, и трения с рядом стран «ближнего зарубежья», и эволюция образа внешнего мира на телевизионном экране: мир этот, при беглом взгляде на новостной поток, предстает все более опасным, чуждым, недружественным, да еще и изрядно подпорченным в моральном отношении.
Но на Китай все это никоим образом не распространяется. И, кстати, переориентация на восточного соседа как на приоритетного внешнеполитического партнера в известной мере совместима с изоляционистскими настроениями: люди, отдающие предпочтение Китаю, объясняют свой выбор по преимуществу гигантскими масштабами и высокими темпами роста китайской экономики, значением Китая как необъятного рынка сбыта для российских энергоносителей и поставщика едва ли не всех товаров, потребных для рынка российского («мы все оттуда везем»). И порой в этих объяснениях более или менее явственно слышится надежда на то, что достаточно надежное, отлаженное экономическое взаимодействие с Китаем позволит дистанцироваться от иных стран или, по крайней мере, избавит от какой-либо заинтересованности в иных партнерах.
Мнение о первостепенной значимости контактов с Китаем для российской экономики распространено вообще очень широко. Выбирая – из того же списка – страны, сотрудничество с которыми важнее всего для нее, и имея возможность назвать до 5 стран, 56% респондентов упомянули Китай (причем 24% опрошенных на этот «экспертный» вопрос отвечать не стали; следовательно, лишь 20% респондентов «осознанно» не включили его в число важнейших экономических контрагентов России). Отрыв от ближайших «конкурентов» – Белоруссии (35%), Германии (28%) и Казахстана (25%) – как видим, весьма значителен.
Впрочем, прокитайский крен в настроениях россиян заметен и тогда, когда речь идет о совсем иных, далеких от экономики материях. Мы спросили респондентов, «с жителями каких стран у россиян больше всего общего, с кем нам легче всего найти общий язык, взаимопонимание» (выбрать можно было до 5 вариантов ответа). Китай назвали 13% опрошенных, и он занял 4-е место, непосредственно за бывшими советскими республиками, намного опередив ставшую в этом рейтинге пятой Германию (5%). Любопытно, что американцев и англичан в этом контексте упомянули менее чем по 0,5% опрошенных, итальянцев – 1%, французов – 2%. Вряд ли, впрочем, респонденты лучше знают китайский язык, чем английский или французский, вряд ли чаще смотрят китайские фильмы или читают китайские книги, вряд ли имеют более развернутое представление об образе жизни и образе мыслей среднего китайца, чем американца или европейца. Очевидно, тут имеет место довольно наивная экстраполяция представлений о межгосударственных отношениях в сферу отношений межкультурных и межличностных: если российско-китайские отношения гармоничнее российско-американских, то и нам, стало быть, проще понять друг друга с китайцем, чем с американцем.
Выглядит это, пожалуй, забавно – но лишь до тех пор, пока мы не смотрим на верхнюю «тройку» соответствующего рейтинга. Больше всего общего, по мнению россиян, у нас с жителями Белоруссии (69%); далее следуют Казахстан (36%) и Украина (17%). Делать мучительный выбор респондентам, напомним, не приходилось: они могли назвать до 5 стран. И если при таких условиях лишь каждый шестой участник опроса назвал Украину, сказал, что с ее жителями нам «легче всего найти общий язык, взаимопонимание», то это все-таки шокирует. Нет, правда: 17% опрошенных считают, что у нас больше всего общего с украинцами, и почти столько же – 13% – что с китайцами. Понятно, что здесь действует тот же самый механизм экстраполяции. Но как-то очень уж легко рушатся стереотипы и рвутся шаблоны. И если подавляющее большинство россиян (несмотря на неутихающую риторику о «братских народах» и реальную общность истории, культуры, близость языков и т. д.) уже не считают само самой разумеющимся, что у нас с жителями Украины очень много общего, что найти взаимопонимание с украинцами – проще, чем с иными иностранцами, то перспективы восстановления такого взаимопонимания предстают совсем уж туманными.
А еще мы спросили у участников опроса, в каких странах – из того же списка – они хотели бы побывать, если бы у них возникла возможность совершить такие вояжи бесплатно (можно было выбрать до 5 вариантов ответа). В страны, с жителями которых у нас, по словам респондентов, более всего общего, стремятся немногие: 7% в Белоруссию, 3% – в Казахстан. Что касается Китая, то посетить его хотели бы 13% опрошенных (столько же, как мы видели, считают, что у нас с китайцами общего очень много); по этому показателю самый ценный, согласно господствующему мнению, партнер для России занимает 9-е место – между Турцией и Израилем. А самыми притягательными для наших сограждан оказываются Франция и Италия (37 и 35% соответственно; занимающая третье место Германия заметно отстает – 28%) – страны, редко упоминаемые в ряду тех, сотрудничество с которыми важно для российской экономики (Францию называют 8%, Италию – 4%) и совсем не котирующиеся в номинации «самый ценный партнер». Кстати, и в числе стран, с жителями которых у нас много общего, их упоминают совсем немногие (Францию – 2%, Италию – 1%).
Таким образом, настоятельно рекомендуя государству обратить взоры на восток, наши сограждане в своем частном качестве предпочитают посматривать в другую сторону. Не будем делать вид, что такая конфигурация «бытового евразийства» нас очень уж удивляет. Но примем ее к сведению: она позволяет, по крайней мере, точнее определить сферу действия и эмоциональные рамки «китайского крена» и избежать ложных экстраполяций.
И кстати, помимо очевидных рациональных соображений этот крен стимулируется, видимо, еще и ревнивой обидой на по-прежнему притягательную «старую» Европу; блоковские «Скифы» снова актуальны.