Центр информационных технологий (ЦИК) «Рейтинг» провел опрос российских политтехнологов о формах и методах современных «черных технологий», применяемых в корпоративных и политических сферах. Респондентам было предложено ответить на следующие вопросы:
Что вы подразумеваете под термином «черный пиар»? Сталкивались ли вы с информационными кампаниями «черного пиара» в 2016 году? Какие среди них были заметные и качественные, если, конечно, к ним может быть применим этот термин, а какие примитивные и безликие?
Стали ли политтехнологи использовать меньше элементов «черного пиара» по сравнению с девяностыми годами и началом нулевых, когда бушевали предвыборные кампании губернаторов в регионах? Изменились ли формы и методы, применяемые так называемыми мастерами «пера и топора»?
Является ли вообще приемы «черного пиара» эффективным инструментом в конкурентной и политической борьбе?
Комментарии экспертов:
Олег МАТВЕЙЧЕВ, профессор Высшей школы экономики, автор книг «Проблемы манипуляции», «Что такое политический консалтинг»? «Американское сало» и других книг о PR-технологиях
«Черный пиар» сейчас настолько активно используется в информационной среде, что не всегда можно отличить спланированную кампанию от «естественного» информационного потока. Конечно, наибольшее внимание сейчас привлекают кампании на международном уровне. Против России ведется организованная и очень мощная борьба с помощью «информационного оружия». Например, обвинения в том, что российские хакеры, якобы, взламывали серверы Демократической партии США. Или «антидопинговое дело», которое направлено на подрыв престижа России как великой спортивной державы. Примеров много. Это только наиболее заметные и резонансные кампании «черного пиара».
Что касается примитивных, то можно отметить информационный вброс против ряда казахстанских чиновников и крупных предпринимателей. «Компромат» был основан на сканированных копиях электронной переписки казахстанского бизнесмена Кенеса Ракишева с деятелями шоу-бизнеса. Специалисты легко установили, что «переписка» фальшивая.
Использование подложных псевдодоказательств – не новость в «черном пиаре». Прием с использованием якобы взломанной почты жертвы атаки тоже довольно широко растиражирован. Особенность этой кампании в том, что такие топорные методы были использованы с целью дискредитации казахстанского руководства на международном уровне. Атака сопровождалась попытками западных медиа представить беглого экс-банкира Мухтара Аблязова жертвой политических репрессий «авторитарного режима» Казахстана. Для международного уровня это очень грубая работа. Все шито белыми нитками, что называется.
Изменения в избирательном законодательстве позволили прекратить тот «балаган», который творился в 90-ые годы. Но «черные пиарщики» без работы не остались. Они используют более завуалированные методы, активно работают в Интернете. Сейчас это основное отличие от 90-х годов. «Черный пиар» большей частью перемещается в Интернет. Это влияет и на методы, которые сейчас применяются. Приведенный пример с фальшивыми сканами электронной почты – одно из новых веяний, связанных с использованием современных технологий в «черном пиаре».
В «черном пиаре», как и в любой другой сфере человеческой деятельности, есть свои мастера, а есть халтурщики. Поэтому есть примеры эффективного «черного пиара» и примеры неэффективного. Упомянутая история с атакой на высшее руководство Казахстана относится к разряду неэффективных кампаний.
Наиболее яркий пример эффективного «черного пиара» в уходящем году – это кампания Дональда Трампа против Хиллари Клинтон. Трампу противостояли все крупные медиа США. Но он выиграл Интернет за счет точных месседжей, ярких образов и высказываний, умения выставить оппонента в невыгодном свете. Думаю, пример Трампа послужит источником вдохновения для многих российских мастеров и подмастерий «черного пиара».
Главное отличие от «белого» в целях. «Черный пиар» потому так и называется, что его целью является очернить, облить грязью оппонента. В «черном пиаре» используются методы, которые в «белом» считаются неэтичными. «Черный пиар» — этот как «бой без правил», а «белый пиар» — это бокс с жесткими правилами за нарушение которых следуют штрафы и санкции.
Павел Данилин,
Исполнительный директор Центра политического анализа, шеф-редактор политической экспертной сети «Кремль.org»
Что касается черных пиар-кампаний, пиар кампаний по дискредитации, то в первую очередь я бы отметил работу против депутатского корпуса. Здесь из наиболее эффективных кампаний по очернению и дискредитации имиджа можно назвать кампанию против губернатора Меркушкина, которая продолжалась весь год несколькими волнами и циклами. Конечно, он и сам давал поле для деятельности, но понятно, что это была именно кампания. Также подобная деятельность велась против губернатора Волгоградской области – Бочарова. Она была не очень эффективна, делалась на коленке, но длилась тоже в течение всего года. Крайне неудачная кампания по дискредитации губернатора Орловской области Потомского. И тут понятно, что старались «внутренние» орловские товарищи не из козловской, а из предыдущей ему команды и недовольные действиями Потомского олигархи. Они пытались раскручивать тему памятника Ивану Грозному. Пытались делать тему противостояния Потомского якобы с церковными иерархами, что совершенно не соответствовало действительности. В результате Потомский перенес открытие памятника Ивану Грозному, а в ходе празднования годовщины Орла, был открыт памятник Серафиму Саровскому, на церемонии был Патриарх, что положило конец всяким инсинуациям по поводу каких-то разногласий. Эта кампания, на мой взгляд, была самой провальной, но она имела место, мы ее наблюдали.
Было так же несколько попыток превратить информационные кампании вокруг детей представителей Лукойла в кампании, направленные против этой корпорации, но они как-то быстро заглохли. Не было реальной игры. Возможно была попытка просто на халяву создать волну. Когда она не удалась, от этого было решено отказаться. Было несколько дискредитирующих попыток по Роснефти — по приватизации пакета акций. И теперь мы понимаем, откуда часть из них была инициирована.
Со времен девяностых «черного пиара» не стало меньше, он стал более изощренным и серьезным образом мимикрировал под обычное информирование. То есть, то, что мы видели в начале 2000-х годов с рассветом «Компромата.ру», который сейчас вообще практически завял, такого в лоб бьющего черного пиара мы не наблюдаем. Сейчас «черный пиар» использует новые средства коммуникаций, очень любит прикрываться общественными инициативами. В этом, кстати, заключается работа Навального. Нельзя забывать его действия по дискредитации семейства Чайки, которые никакой связи с реальностью не имели, но были представлены, как общественное расследование.
Для того, чтобы маскировать свою сущность, «черный пиар» активно использует, к примеру, соцсети или сайты гражданской инициативы, но от этого он не меняется.
Еще я бы отметил, что в этом году была самая низкая коммерциализация депутатского мандата – минимальное количество крупных бизнесменов захотели пройти в Госдуму, для того, чтобы монетизировать свой мандат, черного пиара на выборах было меньше в разы. По сравнению даже с выборами 2011-го года.
Грань между информированием (о нелицеприятных фактах поведения того или иного человека) и черным пиаром – в интерпретациях. То есть, есть возможность преподнести факты, а есть возможность преподнести факты так, что все это было сделано злокозненно и по причине того, что тот, кто это сделал – дьявол во плоти. Плюс происходят натяжки фактов или натяжки, которые преподносятся как факты. И это все элементы «черного пиара» – когда фактура подбирается так, чтобы создать негативное впечатление.
Ярослав Игнатовский,
Генеральный директор аналитического центра «PolitGeneration» (Санкт-Петербург)
Прежде всего запомнилась кампания по противодействию Валерию Рашкину. Лично мне особенно запомнился ролик, где представители рабочих профессий сначала агитируют за Валерия Рашкина, а потом выясняется, что они мафиози. Конечно, это некая пародия на ролики против Трампа, которая популярна в YouTube. Но тем не менее, он был сделан очень качественно, с учетом нашей отечественной специфики, в некотором смысле – произведение искусства. Были и другие серые, так скажем, кампании с применением подобных технологий.
Если сравнивать технологии прошлых лет с сегодняшними, то сейчас избиратель стал более искушенный, с одной стороны. С другой — последняя кампания характеризовалась некой апатией, апатичным настроем и демобилизацией избирателя. Если раньше функции «черного пиара», черных технологий состояли в том, чтобы демотивировать избирателя участвовать в кампании, демотивировать избирателя голосовать за того или иного кандидата, то сегодня эти технологии такую функцию не выполняют. К тому же нужно учесть, что роль административного ресурса и технологий – махинаций, связанных непосредственно с влиянием на ход голосования, с 90-х годов увеличились многократно. В последней избирательной кампании мы этого не наблюдали, но думская кампания пятилетней давности – была апофеозом этих технологий. Когда у тебя есть возможность повлиять на избирательную комиссию или использовать «карусель», выпускать газету, в которой ты пишешь, что твой конкурент пришелец с другой планеты, нет никакого смысла.
Поэтому, на мой взгляд, эти подметные газеты – это вчерашний день. Они могут срабатывать локально и в условиях, когда это происходит единично, разово. Потому что мы понимаем, что некоторые не чистые на руку политтехнологи используют эти технологии – вброс компромата – постоянно, и у избирателя вырабатывается некий иммунитет. Другое дело, что технологий манипулирования общественным сознанием становится все больше и больше, но они связаны уже с психологическими приемами.Мы это видим, прежде всего, по кампаниям в социальных сетях. Если выпускать листовку, то нужно кого-то нанимать, где-то печать и с помощью кого-то распространять… А за любые действия в социальных сетях ответственность минимальна.
Сегодня можно говорить о том, что напрямую технологии «черного пиара» не применяются по разным причинам, а так называемые «серые технологии», с помощью которых можно манипулировать общественным мнением, они безусловно неотъемлемая часть политической борьбы. И никуда от них пока не деться.
Андрей Аникеев,
Управляющий партнер Агентства «Олимп Консалтинг»
Что мы вкладываем в понятие «черный пиар»? Пиар, черным налом проплаченный или кого-то затемняющий? Вообще, все российские СМИ так или иначе доносят до читателей однобокую картину. Где-то это можно назвать даже и «черным пиаром». Каждый день публикуется очень много разных статей на разные геополитические тематики.
В принципе, само явление «черного пиара» переходит больше на федеральный уровень. На региональном нет таких информационных поводов и ярких личностей, про которых было бы интересно читать, еще и «черный пиар» сочинять. Конечно, его сейчас стало меньше. Сейчас преобладают способы донесения «черного пиара» через интернет, различные соцсети, все это как бы перераспределилось в плоскость интернет-контента.
Рейтинг доверия, конечно, напрямую коррелируется с рейтингом доверия к конкретному СМИ, которое его доносит. Если это какие-то газетки по почтовым ящикам – к ним никогда доверия не было. Поэтому это зависит только от уровня доверия к каналу донесения информации.
Виталий Арьков,
Руководитель экспертно-аналитической сети PolitRUS
Избирательная кампания в Госдуму последнего созыва проходила довольно вяло. Яркие вспышки были, конечно, но они были санкционированы свыше. По сравнению с 90-ми и нулевыми годами, «черного пиара» стало значительно меньше. Я связываю это, прежде всего, с тем, что подправлено законодательство с учетом сегодняшних реалий. Вспомним хотя бы закон о СМИ. Теперь все участники любых выборов понимают, что никакой пиар, и черный в том числе, по сути на избирателя не действует. Нужна целевая аудитория, по конкретному адресу находящаяся.
Федеральные выборы – это уже как-бы дань традиции, потому как итог их довольно предсказуем. А вот на муниципальных остаются кое-какие интриги, и в ход идут и белые, и черные политтехнологии.
«Черный пиар» на сегодняшний день, на мой взгляд, используется больше не в самой политике, а в межклановой борьбе и между различными группами влияния за место за столом у первого лица. Его используют как чиновники категории «А», так и крупные бизнесмены, которые оказывают влияние на внутреннюю и даже внешнюю политику России. Нередко для подобных мер межклановой борьбы привлекают таких персон, как Навальный. Это очень заметно, когда начинаются атаки нашей условной оппозиции на тех или иных крупных чиновников или представителей госкорпораций. И можно в принципе проследить, кто является бенефициаром этих атак.
Дмитрий Гусев,
Председатель Наблюдательного совета консалтингового агентства «Bakster Group»
Если говорить о черном пиаре 2016-го года в целом, то самым ярким его проявлением являются, конечно, действия Клинтон против Трампа во время президентских выборов в США. Это самое обсуждаемое в мире, но не эффективное!
На мой взгляд, в нашей стране самой яркой, мощной и самой запоминающейся была кампания «черного пиара» против Игоря Шувалова, которая очевидно была связана с процессом приватизации «Башнефти», и делалась руками Навального. Понятно, что за Навальным стоял заказчик. Если задаваться вопросом, кто заказчик, то сформулировать можно следующим образом: в последний год все проекты Навального чудесным образом направлены против тех людей, с которыми находятся в конфликтах Игорь Иванович Сечин. Это не значит, что Сечин стоит за этим, но такое совпадение есть.
В России «черного пиара», в привычном его понимании, вообще не существует. Раньше как было? Человек публикует информацию, что Иван Иванов украл миллион рублей. И никого не интересует, воровал он или не воровал. Это опубликовано. Вот это «черный пиар». Сейчас такого практически нет, это встречается на каких-то маленьких выборах.
И сегодняшний день: возьмем случай опять же с Игорем Шуваловым, когда на личном самолете катали собаку. Вопрос: это было или нет? Было. Тогда какой же это «черный пиар»? То есть, «черный пиар» он подается не в фактах, которых нет. А в том, что факт поданы так, что общество их не приемлет. Вот в чем отличие. Если раньше «черный пиар» состоял в том, что публиковали не существующие факты, то теперь публикуются факты, к которым общество относится негативно. То есть, если ты публичный политик и живешь у всех на виду, то должен понимать, что любое твое действие видно всем. Либо его не делай, либо за него отвечай.
А любой подлог информации просто не эффективен. Сейчас все легко проверить. Повторюсь, сегодня используется информация, которое общество не приемлет. В стране кризис, страна под санкциями… И когда на частном самолете возят собак, то это вызывает одну реакцию: «они там зажрались». И это работает против всей власти.
Игорь Минтусов,
Председатель совета директоров Агентства стратегических коммуникаций «Никколо М»
Я бы хотел начать, прежде всего, с определения, с дефиниции. Первый термин – это негативная кампания. Когда кандидат Иванов критикует кандидата Петрова за его многочисленные недостатки, делает это открыто и публично Это так называемая негативная кампания. Это не является «черным пиаром». Если у вас есть дача или дом за границей, либо там счета в банках и вы говорите об этом на встречах с избирателями, это не является «черным пиаром».
Я говорю правду, другое дело, что вам эта правда не нравится. Почему это «черный пиар»? Это, как бы, правда. Кому-то не нравится эта правда.
На самом деле, если говорить честно, термин «черный пиар возник около 15 лет назад, как реакция на информацию, которую представители власти не хотели слушать. Вот я не хочу слушать что-то неприятное, что вытащили из моей биографии, и я говорю: «Это черный пиар, это чернуха».
«Черный пиар» делится на, как я уже сказал, негативную кампанию, если информация, которая сообщается другому кандидату, правдива, но ему неприятна, наносит ущерб. И вторая часть «черного пиара» – это ложь. Когда я о другом кандидате просто вру. Я вру либо из анонимных источников и меня нельзя привлечь к ответственности, либо вру таким образом, что мои юристы доказывают в суде, что «это моя экспертная оценка». Это мое личное мнение. У юристов много таких хитростей, которые позволяют избегать, уходить из статей уголовного кодекса за клевету.
Какие были кампании 2016 года? В очень многих из них использовалась негативная рекламная кампания, когда один кандидат нападал на другого. Отдельная история, когда идет так называемая чернуха, округ заклеивают листовками против какого-то кандидата и не понятно, кто их выпустил. Опять все эти противозаконные вещи, которые не преследуют наша Фемида и наши силовые органы, является характеристикой нашей правоохранительной системы. В других странах этого нет в принципе, если выходит анонимная листовка, то ее автора находят. У нас находят анонимные листовки только тогда, когда жертвами клеветы являются первые лица государства.
Мне сложно назвать какие-то там подобные кампании 2016 года. На федеральном уровне, например, партия «Парнас» критиковала в лице Мальцева, что президент должен уйти в отставку. Вот он «черным пиаром» занимался? Либо это «цветной пиар», «белый пиар» или просто выборная кампания? Моя точка зрения – это негативная кампания. У меня нет сейчас яркого примера, увы, который я мог бы вам привести кроме партии «Парнас», негативные кампании против «Яблока».
«Единая Россия» в 2007 году выпустила положение, в рамках которого запрещено делать и размещать на телевидении негативные ролики. Вы не можете делать негативный ролик против кого-то во время выборной кампании и размещать его на каналах телевидения. Законодательно запрещено критиковать на уровни роликов какие-то партии. То есть фактически вытеснили возможность использования так называемой негативной пиар-кампании, либо «черного пиара».
Единственная форма и метод – это, конечно, интернет, социальные сети.
Владимир Прохватилов,
президент Академии реальной политики (RealPolitik)
Среди самых заметных кампаний «черного пиара» в этом году я бы выделил информационную войну вокруг борьбы за сельхозугодья в Краснодарском крае, длившуюся несколько месяцев, и недавно начавшуюся кампанию против ряда чиновников и бизнесменов Казахстана, которую инициировал недавно освобожденный французскими властями из заключения беглый казахстанский банкир Мухтар Аблязов.
Если первая кампания черного пиара, инициированная крупными российскими сельхозхолдингами, велась на достаточно высоком уровне, то грязная антиказахстанская информационная волна слишком примитивна и основана на фальсифицированных с помощью известных технологий фотошопинга якобы подлинных скриншотах.
По сравнению с 90-ми годами и началом нулевых, когда информационные войны велись по большей части ради достижения тех или иных политических целей, например, в ходе предвыборных губернаторских кампаний, сегодняшние кампании черного пиара (то есть вброса дезинформации) представляют из себя самые настоящие рейдерские войны, то есть отражают борьбу за передел собственности. Реалии сегодняшнего постсоветского пространства таковы, что власть и собственность неразрывно связаны. В силу этого информационные атаки, направленные, например, против известного казахстанского банкира Кенеса Ракишева, имеют целью не только компрометацию казахстанского бизнес-сообщества, но и политическую дестабилизацию республики.
Сегодня информационные войны стали обыденностью. Число вбрасываемых информационных фейков не поддается учету и анализу. Однако, действенность таких информационных атак различна и зависит от уровня изданий, которые в них используются. Если публикации в малоизвестных российских таблоидах и желтых листках, как правило, остаются без внимания, то, например, интервью Мухтара Аблязова радио «Свобода», в котором он представляет себя как спонсора «тюльпановой» революции в Киргизии или его же интервью французской газете «Либерасьон», в котором он призывает свергнуть президента Казахстана, становятся информационным тараном, бьющим по государственным устоям в целом благополучного государства.
Такие публикации призваны пробить брешь в сознании целевой аудитории страны-мишени. За ними следуют грубо сработанные фейки, наподобие упомянутых псевдоразоблачений в отношении Ракишева, которым, тем не менее, могут поверить, в силу того, что информационный залп главного калибра (радио «Свобода», газета «Либерасьон») подорвал доверие к институтам власти, и читатель готов поверить в любую чушь, направленную против успешных бизнесменов и крупных чиновников. Совпадение по времени освобождения Аблязова, его интервью крупнейшим европейским изданиям не случайно. Это образец классической технологии применения так называемой «мягкой» информационной силы, когда в одном пакете идут призывы в адрес оппозиции к изменению политического режима и компрометирующие этот режим фальшивки.
Вслед за залпом главного информационного калибра идет закрепление, или, как говорят нейропсихологии, якорение, вброшенного недоверия к власти.
Авторитетные СМИ создают едва успевшему выйти в свет вышеупомянутому интервью резонансный отклик. Чего стоит, например, размещенная на сайт «Эха Москвы» «новость» под сенсационным заголовком «На всей территории Казахстана перестали работать популярные интернет-сервисы Facebook, Google, Instagram и Youtube», причина внезапной блокировки остается неизвестной. Пользователи связывают это с интервью «Радио Свобода» оппозиционного политика Мухтара Аблязова. Оно транслируется на Youtube».
Связать это интервью с внезапной блокировкой популярных интернет — ресурсов, однако, невозможно, так как никакой блокировки, ни внезапной, ни постепенной не было.То, что не было блокировки не только фейсбука, но и гугла, ютюба и инстраграма, настолько очевидно, что даже доказывать это нелепо. Если бы власти Казахстана попытались такое осуществить, то разразился бы скандал планетарного масштаба, о котором сообщили бы все мировые агентства.
И уже на подготовленную, так сказать, почву, падают зерна примитивной, сляпанной, можно сказать, на коленке лжи. Изготовление фальсифицированного компромата поставлено на поток и основано на современных компьютерных технологиях. На примере сфабрикованных тем же Аблязовым фальшивок против Ракишева видно, что ставший, как видно по заказу влиятельных сил Запада, локомотивом казахстанской оппозиции Мухтар Аблязов повел атаку на лояльных нынешней власти бизнесменов и чиновников. Так начинались все цветные революции.
Почему в качестве мишени выбран именно Кенес Ракишев? Причин обижаться на Ракишева у Аблязова больше чем достаточно – Ракишев в 2013 г. стал Председателем Совета Директоров АО «БТА Банк», со счетов которого Аблязов вывел более 7 миллиардов долларов, и Ракишев активно участвовал в разоблачении его махинаций.
Законы жанра, то есть черного пиара требуют, чтобы информационная атака была широко тиражирована и велась не по единичной цели, а широким фронтом. В силу этого в ближайшее время следует ожидать новых псевдоразоблачений в адрес казахстанских элит.
Алексей Кузнецов,
политолог, кандидат социологических наук
Одним из классических примеров «черного пиара» в стиле 90-х можно назвать атаку на предпринимателя Вадима Варшавского. Кампания достаточно примитивная, с использованием давно апробированных методов, хотя, очевидно, что она и потребовала значительных средств особенно на заключительном этапе, когда в дело были вовлечены влиятельные силы, я допускаю, включая даже правоохранителей. В течение года она то затухала, то возобновлялась вновь, достигнув кульминации перед новогодними праздниками.
Кампания против Варшавского начиналась с весны прошлого года — с атаки экологов и якобы возмущенных «местных жителей» на «Ростовский электрометаллургический завод» (РЭМЗ), который возглавляет предприниматель. Завод якобы нарушал экологические нормы, на основании чего была поднята шумиха в СМИ. Правда, уже при поверхностном разбирательстве выяснилось, что один из организаторов пикета так называемых «местных жителей» засветился среди участников известных событий на Майдане в Киеве в 2014 году. Сами жители, тоже, как водится, были не местными. И с экологами-общественниками все оказалось не просто. Одна из заявившихся организаций до РЭМЗа вообще не проводила ни одной проверки, другая – случайно «заехала» из соседнего региона. Данные проверок опубликованы не были, вместо них приводились лишь выводы, согласно которым обнаруженные нарушения могли быть — а могли и не быть! — обусловлены деятельностью завода.
Примечательно, что все эти умозаключения не только не подтвердились при проверке предприятия официальными государственными органами, но и сами «экологи», которые заявляли, что их не пускают на завод, от приглашения посетить предприятие… отказались. Никто из них оказался не готов приехать на завод и в присутствии журналистов сделать замеры непосредственно на производстве и подтвердить свои заявления.
Кто мог быть спонсором этой «экологической» атаки, выяснять на предприятии не стали. Варшавский давно и достаточно успешно в судах отстаивает свою позицию в конфликте с группой компаний «Мечел» Игоря Зюзина. И уже тогда эксперты заявили, что атака экологов, скорее всего, инспирирована именно «Мечелом» в ответ на успехи Варшавского в арбитраже.
Кульминацией истории стали предновогодние обыски у Варшавского дома. Причем, насколько я знаю, полицейские столь небрежно и с такими нарушениями УПК провели мероприятие, что невольно их действия наводят на определенные мысли. Выяснилось, что за восемь месяцев после возбуждения дела следователи даже не удосужились узнать, что расследуемая ими история уже рассматривалась в арбитражных судах, решения которых давно все расставили по местам. А то, что ряд желтых интернет-ресурсов опубликовал информацию об обыске чуть ли не до его начала, более того, заявил, что обыски якобы прошли еще и в квартире на Пречистенке – у дочери олигарха, и в офисе – в Зачатьевском переулке, что не соответствовало действительности, свидетельствовало не столько об утечке информации, сколько о заказном и спланированном характере акции.
Столь примитивные действия заказчиков и организаторов «черных технологий» могут приносить временные эффекты. Подобные методы, конечно, доставляют определенные неприятности тем, против кого они направлены, осложняя им жизнь и работу, но исполнителей, в том числе и силовиков, компрометирует куда больше. На негативное участие силовиков в ряде конфликтов, в том числе, и в информационном поле, вынужден был обратить внимание Владимир Путин. В своем послании Федеральному Собранию РФ президент заявил, что «у нас, к сожалению, стало практикой поднимать информационный шум вокруг так называемых резонансных случаев. И нередко этим грешат сами представители следственных, правоохранительных органов». Но традиция силовиков, да и не только их, демонстрировать дешёвое шоу вместо профессионализма в работе как зародилась в 90-е так, к сожалению, и продолжается.
Ростислав Туровский,Доктор политических наук, вице-президент Центра политических технологий
На мой взгляд, такого распространения, как это было в 90-е годы, практики «черного пиара» в последнее время не получают. И мне думается, что выборы, которые проходили в сентябре, создавали потенциальные риски для запуска кампаний «черного пиара». Но риски эти были нейтрализованы, негативные ожидания, как оказалось, были преувеличены. Мое ощущение состоит в том, что если говорить об электоральных практиках, то в общем и целом игроки научились держать себя в цивилизованных рамках и не опускаться до «черного пиара». Поэтому, «черный пиар» сейчас все-таки больше распространен в корпоративной сфере, когда речь идет все же о конфликтах межу различными компаниями. И то обычно он приобретает косвенные формы, то есть, прямо никто друг друга не мочит, а вбросы осуществляются через специально для этого созданные СМИ или блоги. А в политической и электоральной сферах, на мой взгляд, «черного пиара» осталось немного, игроки от него воздерживаются.
Это не значит, что практика сама исчезла. Если говорить о широком распространении интернета, складывается впечатление, что массовый пользователь, который легко может перепроверить желтую скандальную информацию, появившуюся в сети, скорее, пустится в ее обсуждение, чем кинется перепроверять по другим источникам. Кстати, это довольно странный момент, но он есть. Видимо, это связано с тем, что у многих людей есть предубеждения против фигурантов скандальных материалов. И они воспринимают вбросы как доказательство своих подсознательных подозрений о том, что все плохо.
В России для понятия «черный пиар» нужно придумать целое определение, что же это такое. Думаю, что это, прежде всего – война компроматов, вброс непроверенной или просто ложной информации, смысл которой состоит в том, чтобы опорочить конкурента и тем самым ослабить его позиции, вывести из борьбы, парализовать.
Дмитрий Фетисов,
Директор консалтингового агентства «NPR Group»
Самых ярких кампаний такого рода 2016-года могу назвать две. Во-первых, это действия Навального против членов Правительства, руководства страны. И речь не о каком-то отдельном материале, а о комплексе публикаций. Я бы их оценил вместе. Потому что очень похоже, что у них был единый заказчик. И, заказчик этот, скорее всего, был кто-то из федеральной элиты.
Второе, что может быть не так, скажем, было заметно для широкой общественности, но заметно среди элит – это кампания против РПЦ и непосредственно против Патриарха. То есть, всевозможные рассуждения про «Пересвет».
На мой взгляд, это две действительно заметные кампании. А каких-то безликих и провалившихся и вспомнить не могу.
По сравнению с девяностыми и нулевыми годами «черный пиар» стал использоваться гораздо меньше. Это заметно как в информационных кампаниях, так и непосредственно в избирательных кампаниях, именно в полевых технологиях. И, скорее всего, это не то, чтобы сегодня ставка делается на позитив. Похоже, что связано это с пониманием того, что «черный пиар» – это технология, которую нужно правильно уметь использовать. Ведь «при неправильном применении, «черный пиар» может принести пользу человеку, против которого он направлен. То есть, заказчик стал осознавать, что это не всегда эффективно, и процессы стали более цивилизованными.
«Черный пиар» в России – это действия контрпропаганды, направленные на очернение имиджа конкретного человека. То есть, если человек совершил какой-то компрометирующий поступок, то появившаяся информация об этом поступке будет являться «черным пиаром»? Да. Но и общество имеет право знать об этом.
Владимир Шаповалов,
Заместитель директора Института истории и политики Московского педагогического государственного университета
Политический процесс в 2016-м году был достаточно конкурентным, основным его драйвером были выборы в Государственную думу. Значимых, серьезных, повлиявших существенным образом элементов «черного пиара» в рамках думской избирательной кампании все-таки не было. Естественно были достаточно активные столкновения в рамках избирательных округов. Но в целом, кампания прошла достаточно спокойно, а некоторые считают, что даже скучно.
Можно вспомнить ряд публичных выступлений в рамках политических дебатов партии «Гражданская сила» в отношении ряда других партий. А также вспомнить в самом начале избирательной кампании известную газету, выпущенную большим тиражом с материалом против «Справедливой России». Это был специальный номер газеты, посвященный дискредитации партии. И «Справедливая Россия» после этого в рамках политических дебатов делала специальное заявление. Все остальное не подходит под характеристику «черного пиара».
«Черный пиар» в России имеет тот же цвет и оттенок, как и в любой другой стране, другой демократической политической системе. Это совокупность методов, направленных на дискредитацию того или иного политика или партии, включающая заведомо ложную, не соответствующую действительности и порочащую информацию. То есть, по сути, дезинформацию избирателя. Если же речь идет о распространении правдивой информации, к примеру, о каких-то преступных деяниях, совершенных в прошлом данным кандидатом или о каких-то фактах биографии, это не является «черным пиаром».
Безусловно, по сравнению с 90-ми «черный пиар» стал использоваться намного меньше. Он перестает быть важной составляющей нашей избирательной системы. На это есть несколько причин. Стал заметен определенный элемент зрелости политической системы. И ее участников – партий, отдельных кандидатов, а также избирателей. В настоящий момент таких несистемных игроков, с подмоченной репутацией и нестандартными, нетривиальными взглядами и методами ведения политической кампании, пришедших, например, из сферы криминала, становится безусловно меньше. Системность политики и взросление нашего политического класса приводит к тому, что «черный пиар» становится редким явлением.